©
Ангелина никогда не заходила в магазины, торгующие тканями, не понимала женщин, занимающихся рукоделием. Зачем такие сложности, если так много мест, где торгуют красивой одеждой? Сегодня она впервые оказалась между рядов с разноцветными рулонами, бродила среди атласно-кружевной роскоши, вдыхая полузабытый запах из детства, гладила тюки с материей, наслаждаясь разницей ощущений. Маленькой Гелю часто приводили к безногой старушке – портнихе, живущей этажом ниже. Бабушка Клава шила на заказ всей округе. Работала качественно, но долго, очередь к ней тянулась месяцами. Геля очень любила и маленькую квартирку с большим столом, за которым работала мастерица. Только там с ней играли в такие необычные игры. Чаще всего они играли в мануфактурную лавку — подвязывали на спинке венского стула яркие лоскутки, кусочки кружев, ставили коробки с разноцветными пуговками и бусинками, вместе нарезали из старых газет «деньги», и начиналась торговля! Малышка Геля с трудом складывала цифры, нарисованные на «купюрах», а соседская бабушка еще и подгоняла:
— Давай, девица, считай, да сдачу не забудь.
Сдачу давали копеечками – пуговками. Она ничего не знала о судьбе Клавдии — портнихи. Вскоре семья Гели переехала в другой город, связь с бывшими соседями прервалась.
Ангелина вздохнула и прошла к кассе, выбрав легкий ситец с цветочным принтом. Таисия Петровна настаивала, чтобы ткань обязательно была натуральной.
«Это какое-то безумие»,- думала женщина, расплачиваясь на кассе.
Она уже жалела, что поддалась уговорам коллеги, да и вообще – не стоило рассказывать о семейных проблемах болтливой Машке. Ангелина и сама не понимала, как это случилось. В ответ на невинный вопрос, вдруг разрыдалась совсем по-бабьи — горько, с причитаниями. Машка увела тогда ее из торгового зала, подальше от любопытных взглядов, отпаивала горячим травяным чаем и слушала сбивчивые признания. Ангелина все тогда рассказала Машке в тесной подсобке, рассказала, что их пятнадцатилетний брак с Юркой летит в тартарары, что у него другая, она сама их видела, что боится остаться одна, да и не потянет снимать квартиру в одиночку.
— Видела я ее, ухоженная, куда мне — нарисованные брови, искусственные ресницы, бюст накаченный. И что в Юрке нашла, он же голь деревенская? Коллеги они, Юрка мой в офисе работает, специалист по рекламе. Когда он учился в институте, семью обеспечивала я. Выучила на свою голову!
От жалости к себе женщина разрыдалась. Она ведь тоже могла поступить, могла сейчас сидеть в уютном офисе и ноготками с художественной росписью по клавишам щелкать. Но кто бы тогда оплачивал квартиру, помогал родителям, одевал и обувал? А потом Юрка долго не мог найти нормальную работу, постоянно что-то случалось, получать достойную зарплату стал совсем недавно. Они даже думали об ипотеке, сколько можно по чужим углам скитаться?
— Все, не реви, в выходные отвезу тебя к бабке. Она чудеса творит, многим помогла.
Ангелина ухватилась за это предложение, как ухватилась бы за любую соломинку.
Таисия Петровна жила в селе, отброшенном от трассы на шесть километров. Женщины шли по пыльной грунтовке, вьющейся между редких пролесков и просыпающихся лугов.
— Красота-то какая, смотри, Гелька! – не уставала восторгаться Маша.
Подруга лишь кивала, чем ближе подходили к дому целительницы, тем сильнее хотелось повернуть назад.
— Смотри, птицы уже прилетели, травка молодая, а пахнет, как пахнет-то, Геля!
Дом они нашли быстро, по цепочке припаркованных у забора автомобилей.
— Очередь, — растерянно протянула Ангелина, — а как же автобус, мы опоздаем?
— Не опоздаем, вечерний идет через четыре часа, успеем. Конечно, очередь, помогает людям, вот и едут.
Таисия Петровна вовсе не походила на бабку-шептунью, аккуратная пожилая женщина с пучком седых волос. А впрочем, Геля и не знала, как выглядят знахарки. Она с удивлением рассматривала книжные шкафы, полки которых прогнулись от тяжести, ноутбук в углу.
— Проходите, присаживайтесь, — немного хрипловатый голос хозяйки прозвучал тихо, но властно.
Ангелина послушно села на небольшой диван, Таисия Петровна устроилась в кресле напротив. От взгляда светлых глаз стало не по себе, но Геля, как зачарованная, смотрела в эту прозрачную бездну. Попыталась что-то сказать о Юрке, поделиться обидой, но хозяйка лишь отмахнулась:
— Не надо, сама все вижу. Трудно вам, тратите себя без разума, без души…
— Но как? Это же муж, родители.
— У вас ведь мама и отчим? С ними живет ваш брат, а вам давно на дверь указали. Помогать надо, но разумно, ведь копейки ваши здоровья им не приносят. Лечить их надо, только насильно бесполезно, зависимые они, как теперь говорят об этой одержимости.
— Да…
— Родителей мужа тоже избаловали, они к деньгам вашим привыкли.
— Как не помочь, то крыша проржавела, то котел купить надо?
— Так ведь сын есть, и не один. Второй далеко, живет в достатке, а помогать не спешит. И муж ваш тоже, зачем, если вы есть? – целительница замолчала. Геля чувствовала, как теплая волна накрывает ее, чувствовала приятную истому. Напряжение медленно оставляло, и женщина прикрыла глаза. Давно она не чувствовала ничего подобного.
— Боишься одна остаться, — голос знахарки доносился будто издалека, из другого мира, — тебе не того бояться надо. Никуда он не денется, блажь эта девица искусственная. Ну ничего, милая, помогу, только обещай меня слушать, — неожиданно перешла на ты Таисия Петровна.
— Обещаю, — с трудом выговорила Геля.
Уходя, Ангелина протянула купюру, но Таисия Петровна неожиданно весело улыбнулась и заявила:
— Вот тебе, милая еще одно задание. На эти деньги сходишь в салон и сделаешь себе самый красивый маникюр.
— Но… — смутилась Ангелина.
— Никаких но! Помни, жду тебя вечером девятнадцатого, аккурат под Акулинку.
В город возвращались затемно. Всегда разговорчивая Машка молча смотрела в окно. Геля не спрашивала, лишь с тревогой поглядывала на подругу. До девятнадцатого осталось пять дней, не передумать бы.
В назначенный день Геля взяла билет на рейсовый автобус, и в ожидании рейса устроилась в уличном кафе с чашкой кофе. Смотрела на глянцевые бока проезжающих машин, похожие на тела огромных рыб. Она видела такие в океанариуме. Вдруг показалось, что это огромные киты, в чреве которых заточены люди, бегущие от судьбы. Прохожие со стертыми лицами, старенькие автобусы, выдыхающие на каждой остановке, юркие нагловатые маршрутки.
Теперь по пыльной грунтовке Ангелина шла одна. Закатное солнце лило розовое золото на подросшую травку, играло кудрями распушившихся ветвей. Какие-то птички с резкими вскриками взлетали прямо из-под ног. В пролесках что-то шуршало, скрипело, постукивало. Казалось, лес живет своей, тайной жизнью.
От дома Таисии Петровны отъехала последняя машина. Хозяйка встретила гостью во дворе.
— Приехала, вот и молодец. Пойдем, покажу тебе свое хозяйство, — женщина повела Ангелину по двору. Тропинка петляла между ухоженных газонов и выводила в небольшой садик. – Здесь мое любимое место. Давай посидим, отдохнем.
Они присели на садовую лавочку, огороженную с трех сторон зарослями густой сирени. Пряный дурманящий запах обволакивал, от него приятно кружилась голова, хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать.
— Завтра день Акулины, двадцатое апреля. Считают, что в этот день русалки пробуждаются от зимнего сна.
Есть поверье, что именно в этот день они помогают женщинам. В старину одинокие девушки, вдовы, жены, обиженные мужьями, на заре несли к пробудившейся реке холсты. Бросали в воду «на обогрев русалке». Смотрели, как вода уносит полотно, и жаловались речной деве на свою беду.
— Это же сказки, — не выдержала Ангелина. – Неужели я за этим ехала?
— Как знать, как знать, милая. Покажи отрез-то.
Геля протянула хозяйке пакет.
— Хороша, — протянула Таисия Петровна. – Из нее бы платье летнее, да чтобы юбка вокруг ног кружилась. И хорошо бы работы искусной портнихи, бабушки Клавы. А сверху бусы из розового жемчуга.
Геля застыла. Откуда она знала о бабушке Клавдии, о тех розовых бусах? Их соседка подарила маленькой Геле на день рождения: глянцевые золотисто-розовые неровные бусинки на белой нитке. Ни у кого из подружек не было настоящих бус. Как же она наряжалась в тот день: яркое платье в цветочек, белоснежные гольфы с маленькими помпонами, новые блестящие туфельки. Геля чувствовала себя принцессой, пока соседский Гошка не дернул за хрупкое украшение. Мелкие бусы рассыпались в траве. Удалось найти всего лишь семь бусин, всего лишь семь! Из них никак не собиралась нитка. Мама даже разобрала свое украшение, чтобы собрать новые, но Геля не согласилась их носить.
— Возьми, — протянула Таисия Петровна жемчужные бусы, очень похожие на те, из далекого детства.
— Откуда…
— На утренней заре иди к речке, она вот за тем поворотом, близко здесь. Встань пораньше, как только солнышко всплывать начнет. У воды увидишь раскидистую ивушку, камушек там приметный, водой омывается. У нас его русальим называют. С него холстинку и сбрось. А обратно ко мне не возвращайся, домой езжай. Пойдем, милая, я там уже и постелила тебе.
Хозяйка привела гостью в небольшой флигелек. В углу старая металлическая кровать, небольшой столик у маленького окошка и кресло рядом с ним, крючки на стене и несколько полок – вот и весь нехитрый интерьер.
— У меня изредка останавливаются люди, ночуют здесь. Если что надо, я буду в доме. Удобства ты уже видела, там же и рукомойник с чистым полотенцем. Спи, милая. И прощай.
Матрас на кровати был набит сеном, белье слегка похрустывало и холодило шелковистой поверхностью. «Неужели накрахмаленное? Кто сейчас крахмалит белье?» — эта мысль стала последней, глубокий сон накрыл Ангелину.
Проснулась от хриплого петушиного крика и долго не могла понять, где она. Робкий голубоватый утренний свет пробивался в небольшое окошко.
«Я сошла с ума», — думала Геля, спускаясь к реке. Она живо представила, как выглядит со стороны: ненормальная тетка, бегущая накрывать русалку веселеньким ситчиком. Без труда нашла и иву, полощущую косы в серебристой воде, и плоский камень, вросший в берег. На таком сидела Аленушка Васнецова. Ангелина разулась и встала на холодную поверхность, подняв глаза. Небо на востоке меняло цвет с лилового до ярко-розового. Солнечная дуга поднялась над горизонтом. В камышах кто-то шуршал, утренние птицы устроили перекличку, раздался всплеск. Геля напряглась – рыба или русалка? «Пора», — решила женщина и, взмахнув разноцветным лоскутом, бросила его в воду. Течение подхватило подарок, кружило его, тянуло на дно. И в тот же миг в голове Гели взорвалась мысль, что она похожа на этот кусок ткани, ее также крутит, тянет вниз. Она позволила сделать себя атрибутом чужой игры. А ведь было все иначе! Были букеты и признания, был восторг в Юркиных глазах. А нужен ли ей этот восторг? Восторг капризного, инфантильного мужчины? Она не знала, но зато знала совершенно точно – это не подарок русалке сейчас отплывает дальше и дальше, отплывают шоры с ее глаз.
Ангелина последний раз обвела взглядом этот островок спокойствия и отправилась на автобусную остановку.
+