© Ох уж это вдохновение! Прячется иногда в самых неподходящих местах. У заветного окошка регистратуры в поликлинике начинаешь понимать, что мы неправильно трактуем слово «суперстар». Это вовсе не кривляющиеся под запись существа с синдромом легкой обнаженности. Это доблестные старушки, закаленные очередями за призрачную надежду на бессмертие. Только у них такие окрепшие от противоартритных средств локти, способные уложить половину страждущих одним ударом. Только у них всегда наготове сотни аргументов в пользу внеочередного обслуживания.
Очередь. Средоточие эмоций такой концентрации, что, если бы не ослабленные болезнью тела, стеклянная бронь регистратуры рассыпалась бы множеством осколков. Время здесь тоже простужено, не бежит, не течет, оно ползет в агонизирующих конвульсиях. Полчаса, час, вслушиваясь в лепет регистраторш, разговаривающих по телефонам. Немного забавляет игра в прятки, когда такая сотрудница, подхватив свой смартфон, прячется за колонной.
И вот оно, волшебное окошко, казалось бы, счастье близко. Ан нет.
— К терапевту, говорите? Прямо вот так, с улицы? Температура ваша вовсе не аргумент. К врачам у нас может пройти только избранный. А судьи где? Судьи там, где и положено, в доврачебном кабинете!
Кабинет медицинского дарвинизма у самой двери, под обстрелом сквозняков. Что там говорили в школе про естественный отбор?
— Как к нам? Мы до обеда, а позже не принимаем.
Хорошо, что рядом оказалась суперстар с верно выбранной стратегией юродства. Молодая девушка какое-то время наслаждается ощущением превосходства и снисходит.
Странный кабинет — физическая лаборатория. Температура, давление, рост, вес. Разумеется, без знания о росте и весе невозможно принять человека с вирусом гриппа. Эврика! Мне открылся тайный смысл этой лаборатории!
— Лишний вес? И вы продолжаете настаивать на медицинской помощи? Как вам не стыдно!
— Вы курите, выпиваете….
— Странно, вес в норме, нет вредных привычек, откройте рот. Шире, шире. Так и знала, вы завтракаете исключительно вредной пищей! И вы продолжаете настаивать на медицинской помощи? Как вам не стыдно!
— Как не завтракали? Вы вообще не употребляете пищу? Тогда вам в другой кабинет. Тот самый (мальчики налево, девочки – направо). Уж там-то найдут!
Наконец с листочком, где указаны параметры физического тела, а также весомое оправдание медицинских казусов, вы оказываетесь… Нет, нет, вовсе не у кабинета терапевта. Вы опять занимаете очередь в регистратуру. Если бы наша зарплата росла также как эта очередь! Окошко закрывают суперстары с аргументами. Вторая попытка вводит почти в медитационное состояние. Или это поднимающаяся температура?
«Я глухая», «мне только печать», «я спросить» витают над змеевидным телом очереди. Очнуться только у окошка, не в этом ли счастье? Вот он – вожделенный талончик!
— Идите, идите, карточку принесем сами. Вдруг вы — специалист по иероглифам и прочтете, что мы тут о вас написали?
У кабинета терапевта усталые больные добросовестно занимают «живую» очередь. Но тут появляется суперстар!
— Нет, я пройду первой, у меня одной на талончике указано время! Ну и что, что еще через полчаса.
Больные терпеливо слушают ее рассказ о путевке в санаторий. Курортница не умолкает ни на минуту. Но в кабинет ее не пускают. Завязывается потасовка. Выигрывает опыт!
Прием идет под монолог о прелестях отдыха, пока медицинская сестра заполняет форму.
В кабинете выясняется, что карточку из регистратуры не донесли. Опять регистратура — магнитный центр поликлиники! В голову приходят идея, кажущаяся гениальной. Нельзя ли в рамках социальной программы провести обмен сотрудниц регистратуры на кондукторов общественного транспорта? И «пережиток» уйдет по адресу — в прошлое, и многим гарантирован льготный проезд.
Карточку выдали, вероятно, плотное общение все-же вызвало доверие. Чудо, в кабинет без очереди.
— Что? Лекарства? Да вы сошли с ума. Сначала плата анализами. И вот вам список врачей, которые должны пройти в ближайшее время. Температура? Значит живы! Завтра сдаете анализы, обходите все кабинеты, тогда за лечением. Если доживете…