Глава 5
День-то какой, словно не поздняя осень — тепло по-летнему, и солнце яркое, можно не бояться, что темные очки привлекут ненужное внимание. Он припарковался у сетевого магазина, по его подсчетам, она должна была появиться здесь с минуты на минуту, в этот раз клиентка попалась пунктуальная. Он всех их называл клиентками, так было проще, появлялась некая отстраненность, удавалось сдерживать предвкушение. Все завтра, он специально выбрал эту дату, много лет назад двадцать седьмого октября в школьном дворе его встретила шайка малолетних бандитов. Семнадцатая должна ответить за это, стереть из памяти стылую грязь, которую эти отморозки заставляли его есть. Он поморщился от ощущения скрипа на зубах. Она за все ответит, в этот раз он придумал новую штуку.
Семнадцатая появилась строго по расписанию, шла, переставляя артритные ноги, опираясь на клюку, но взгляд, о, это не был взгляд старухи, так смотрят властные женщины, так, вероятно, смотрели полуграмотные помещицы на крепостных девок перед тем, как отправить тех на экзекуцию. Это была его лучшая клиентка, за пару недель он успел многое узнать о ней: жила одна, впрочем, почти все они были одиноки в старости; была аккуратна и пунктуальна, в магазин ходила по расписанию, в поликлинику — по графику. Как же они дорожат своим чертовым здоровьем, как цепляются за никчемную жизнь, отравляющую чужие судьбы. У Семнадцатой были дети, сразу два сына. Старший давно сгинул на зоне, а младший, он видел младшего Семнадцатой, тот собирал бутылки на вокзале — отекшее лицо, дрожащие руки не оставляли сомнений. Постучал в окошко машины и протянул грязную ладонь. Как не похвалить себя, мастерство растет, всего несколько фраз и ключи из рваного кармана перекочевали в его перчатку, правда, пришлось расстаться с несколькими купюрами.
Семнадцатая будет в магазине не меньше двадцати минут, а потом еще дорога до дома, он успеет. Ключ подошел, впрочем, он и не сомневался, откуда у опустившегося мужчины несколько квартир? Идеальный порядок, все по своим местам. На зубах опять заскрипело, эта мерзкий песок, который он когда-то сглатывал, чтобы мать, его мать ни о чем не догадалась. Унижение дворовых мальчишек он еще мог стерпеть, а вот стать в ее глазах посмешищем, это было выше его сил. На мгновение ему даже показалось, что пахнуло любимыми мамиными духами, ноги сразу стали ватными. Может быть, не стоит ждать до завтра, а закончить все именно сегодня? Он готов, и тогда останется всего одна клиентка, всего одна – Восемнадцатая, и он будет свободен! Он не так много хочет, всего по одной за каждый год мучений, всего по одной за триста шестьдесят пять дней страданий.
Он обошел квартиру, даже спрятался за шторой, но в последний момент передумал, пусть это будет завтра, двадцать седьмого октября. Он успел сесть в машину за секунду до того, как во дворе появилась Семнадцатая. Ее цепкий взгляд остановился на его автомобиле, припаркованном в глубине двора. Он непроизвольно сжался, это всего лишь ее предчувствия, она не может ничего знать!
Ему хотелось тут же рвануть с места, уехать подальше из двора, пропитанного духом Семнадцатой, но он выдержал, дождался, пока она войдет в свой подъезд, и лишь потом тронулся.
Завтра, все завтра…
Глава 6
Светлана Игоревна оказалась подвижной и разговорчивой женщиной. Семенов слушал и поражался удивительной энергии, с которой хозяйка двигалась по комнате, беспрестанно что-то поправляя, смахивая невидимую пыль, переставляя предметы. — Вы не представляете, я ведь сразу подумала, что с Валюшкой нашей не все так просто, я и соседкам всем говорила – убили нашу Валю, вот помяните мое слово, убили, да только мне не верили, мол, кому она нужна? По здравому разумению, конечно, не нужна, но ведь время какое! – Хозяйка, наконец, остановилась, посмотрела на гостя и спросила:
— А вы почему интересуетесь, из полиции или как?
— Нет, я сотрудник частного детективного агентства.
— Это что же, кто-то заказал расследование?
— Не совсем, просто этот случай связан с другим, похожим.
— Темните вы что-то, ну да ладно, я говорю лишь то, что знаю.
— А что вы знаете?
— Валюшка ведь ни с кем не общалась, характер у нее был ого-го, генеральский, как что задумает, только так выйти и должно. Во дворе ее командиршей прозвали, а уж сколько скандалов было – не счесть. В квартире под ней квартиранты живут, так она почти каждый вечер к ним полицию вызывает… вызывала.
— А что так? Шумели?
— Так ведь дело молодое, да и не сказать, чтобы сильно, но уж больно Валентина нетерпимая была. Она и с сыном Борькой общий язык найти не могла, признаться и Борька вырос весь в нее – за словом в карман не полезет. Ведь у них до драки доходило, но Валентина сыну не спускала. Правда, Борька дома редкий гость, все по тюрьмам больше.
— За что сидит?
— Так разве все упомнишь, вроде в этот раз ограбил кого-то, встретил дамочку в темном переулке, сережки снял, отнял сумочку.
— А сколько раз он был судим?
— Раза четыре точно, а там, кто знает, со счета уже сбились, в основном, кражи, а первый раз, еще мальчишкой ушел, за драку.
— Валентина Захаровна сильно переживала?
— Сначала ездила к нему, сумки возила, а потом прекратила, говорила, что сам свой путь выбрал. Признаться, мне иногда казалось, что она даже рада была.
— Какой-то нелестный портрет вашей подруги получается.
— Да уж какая была, я единственная, кто с ней дружил, у меня характер такой, что других судить, со своими бы грехами разобраться. А Валюхе я всегда говорила — брось ты нос задирать, чай не королева, помягче с людьми надо, но куда там… Мне кажется, что и Борька таким вырос только из-за нее, какой мальчишка был – добрый, услужливый, учился хорошо, а потом словно подменили, стал дерзить, из дома убегал, оценки плохие пошли. А дальше дело известное – плохие компании, драки, воровство. Вот и вышло из парня то, что вышло…
— А семья у Бориса была?
— Семьи не было, но однажды вернулся из тюрьмы с одной, вроде бы по переписке познакомились. Невестка — дама ушлая, сразу видно, но нашу Валечку не испугать – недолго молодые прожили в квартире Крамоловой, отправила восвояси. Борька через неделю вернулся, без квартиры он своей возлюбленной не нужен, первое время тихий ходил, а потом опять попался, может и специально – слишком невыносимо было ему с матерью.
— В заключении лучше?
— Кто знает?
— Так может, сын матушку и заказал?
— Борька-то? Это вряд ли, он хоть и горячий, но добрый очень.
— Добрый, а на женщин в подворотне нападает?
— Не знаю, но мать он любил, так любить не все умеют, терпел от нее все. Да и как он мог, находясь там?
— Технически это как раз просто.
— Не знаю, не верю я, что это Борька. Да, вот еще – Валентина рассказывала, что уже месяц ее преследует темный автомобиль. Она даже номер назвала, только я не помню, вроде «пятерка» и «тройка» были. Я тогда еще удивилась, кому она нужна, следить за ней? И сны, в последнее время она стала видеть страшные сны…
Опять эти сны, Эдуард парковался у агентства, а мысли о вещих снах не шли из его головы. Загадочное расследование в Варитовске https://zen.yandex.ru/media/id/59dfa3d9a867313173c7ecf1/sviatochnyi-detektiv-5ffe9bb5f2385a3dfb7a6dd7 изменило отношение к странным явлениям, его рационализм признал существование вещей необъяснимых, хоть каждый раз и сопротивлялся. Перерубов ждал в кабинете, что-то просматривая в газетной подшивке.
— Ну как, что узнал?
— Валентина Захаровна Крамолова умерла от остановки сердца, когда шла на рынок за продуктами. Жила старушка одна, вернее, с сыном Борисом, но сын в местах заключения, и это не первая его судимость. Соседи утверждают, что старушка характер имела тяжелый – скандальная, властная, единственная подруга прямо заявила, что в бедах сына виновата сама Крамолова. Старушка жаловалась на слежку, даже запомнила номер, но Светлана Игоревна, ее подруга, назвала всего лишь две цифры: «пятерку» и «тройку».
— Это хорошо, — Петр Макеевич записал их в своем блокноте. – А марка, цвет?
— Темная иномарка, вряд ли женщины в них разбираются. И опять вещие сны.
— Это интересно, расскажите подробнее, пожалуйста.
— Какие подробности в пересказах снов? Якобы Крамолову мучили кошмары, она убегала из горящего дома, а впереди пустыня и мрак.
— Символично.
— Сама она трактовала, как близкий уход, но ведь вся жизнь ее – огонь, пустыня и мрак, если даже с единственным сыном не смогла выстроить отношения. А бабушка заказчицы видела сон позатейливее, за ней сын приходил, ночь за ночью, стучался в окно, звал к себе.
— Сны, разумеется, мало что дают для расследования, они лишь убеждают в том, что женщины были насторожены, видели слежку, были напуганы, но сны очень символичны. Ты все так же не видишь схожести?
— Вижу, увы, но мы говорим только о двух случаях.
— Хорошо, я расскажу тебе историю «милейшей» Дарьи Николаевны, матери и бабушки. Это женщина, умершая от удара током. Здесь нет вещих снов и слежки, возможно, потому, что бабушка наша из дома не выходила, приносили продукты, обслуживали ее дети и внуки. Чаще всего там оставалась ночевать та самая внучка, хозяйка фена — девушка молодая, дерзкая, устойчивая к старушкиным «капризам», это в семье так называли несносный характер женщины. И не надо обольщаться, характер не испортился с возрастом, всегда такой была. Родила двух детей, отдала и сына, и дочку матери, там они и росли, пока Дарья устраивала личную жизнь. Забрала их, уже взрослых, когда квартиру получала от завода. Вернувшемуся из армии сыну заявила, что пора начинать самостоятельную жизнь, проще говоря, выгнала парнишку. Благо в то время можно было получить комнату в общежитии, для этого надо было устроиться на предприятие, которому это общежитие принадлежит. И началась у молодого человека рабочая жизнь. Он встал на ноги, женился, приобрел квартиру, родил двух детей. Его старшая дочка и опекала Дарью Николаевну.
— А как же судьба дочери?
— Там все хуже, девушка рано вышла замуж, появился малыш, она оставила его в доме ребенка, разошлась, а потом по наклонной. Ее всегда спасал брат: находил, лечил, он, кстати, забрал племянника, воспитал его. Сейчас женщина в монастыре.
— Схожесть только в характерах жертв, если это жертвы…
— Жертвы, Эдуард, жертвы, сегодня запрашивал данные, их больше десяти. И подозреваю, что будут еще…
Глава 7
Семенов проснулся от света за окном – торопливая зима набросила прозрачный тюль на удивленный и уставший город.
— Надо же, двадцать седьмое октября, а погода уже зимняя, — сказал Эдуард молчащему будильнику, тот сразу же ответил звонком. День предстоял трудный, надо было отработать по двум жертвам, съездить к их родственникам, поговорить с соседями.
Это было так странно – ехать с утра опрашивать свидетелей, но Перерубов договорился именно на утро.
— Дочь Светланы Борисовны отказалась что-либо говорить о матери, а ее сын Алексей, внук нашей бабули, свободен только утром, так что поторапливайся, — напутствовал шеф Семенова.
— Поторопишься по снегу на летней резине, — ворчал Эдуард, выбирая путь до нового района без пробок.
Дом, в котором жил Алексей, был заселен частично. Неухоженный двор, заваленный строительным мусором, грязные подъезды, хаотично брошенные машины – вероятно, здесь жили те, кому не терпелось переехать в новую квартиру. Лифт тоже не работал, пришлось подниматься на девятый этаж по лестнице. Детектив не успел восстановить дыхание, как дверь отворилась, на пороге стоял молодой человек в домашних брюках и полотенцем на плечах.
— Проходите, мне звонили, что вы придете, — кивнул хозяин в сторону комнаты, — я сейчас.
В комнате, заставленной коробками и пакетами, из всей мебели был старенький, продавленный диван и такая же древняя табуретка, служившая хозяину и столом, и лестницей.
— Переехал пару дней назад, обживаюсь, да вы садитесь.
Семенов осторожно отодвинул скомканный плед и присел на самый край дивана.
— До этого все по съемным, еле дождался, когда сдадут, теперь вот своя, — лицо молодой человека осветилось улыбкой.
— Это ваша первая квартира?
— Своя первая, до этого арендовал.
— А почему не живете с мамой?
— Я ушел от нее после армии, захотелось свободной жизни, впрочем, так было лучше всем. Нет, вы не думайте, у меня с мамой очень хорошие отношения, просто ее жизнь простой не назовешь. Меня она родила рано, пыталась выйти замуж, все как-то неудачно, сейчас живет одна, но она привыкла.
— Она жила с бабушкой?
— Что вы, нет, она тоже ушла рано, только в ее случае, это, скорее, необходимость, чем желание. Нельзя о покойных плохо, но бабка моя была очень трудным человеком, мама от нее сбежала, поступив в техникум в другом городе, хотя и у нас был подобный.
— И бабушка отпустила?
— Мне кажется, она рада была, правда, маме пришлось вернуться, когда появился я, но потом я пошел в детский садик, а мама работать. Появилась комната в общежитии, потом ей удалось ее выкупить. Позже я помог продать и купить однокомнатную квартиру — на окраине и в старом доме, но свою.
— А теперь вот и себе приобрели…
— Зарабатываю неплохо, отделочник, заказами на год вперед обеспечен, вот и сегодня после обеда на объект еду.
— Постараюсь не задерживать, вам, вероятно, сообщили, что мы занимаемся похожим делом, смертью пожилой женщины от остановки сердца.
— В курсе, но не понимаю, чем могу помочь, у меня нет сомнений в причине смерти бабушки.
— За последние полгода подобных случаев в районе, где жила ваша родственница, около десяти, возможно, больше.
— И что? Это пожилые, больные люди.
— Все так, но все жертвы – женщины с тяжелым характером. Все они конфликтовали с родственниками, соседями, многие из них говорили, что за ними следят.
— Ерунда какая-то.
— Когда вы в последний раз видели бабушку?
— Года полтора назад.
— Она сама справлялась с бытом или мама ей помогала?
— Насколько я знаю, мама тоже не ходила к ней, весной была, когда бабушка болела. Мы даже сиделку оплачивали, но общались только по телефону.
— Хорошо, когда вы с ней разговаривали?
— Дня за три, да, я вспомнил, она просила, чтобы я установил ей камеру у входной двери. Это значит…
— Значит, что бабушка тоже заметила слежку.
— Подождите, я попробую позвонить маме, — Алексей вышел из комнаты.
Семенов слышал, что он что-то шепчет, но слов разобрать не мог.
— Она говорит, что бабушка странная была в последнее время, все твердила, что боится из дома выходить, а еще ей кажется, что соцработница хочет ее ограбить, хотя, что там грабить-то?
— А кто наследует квартиру?
— Мама, она единственная дочь, но если вы думаете, что мама как-то причастна, вам лучше уйти.
— Я должен был спросить, я так не думаю, это серия, мы ищем серийного маньяка. Я бы хотел побеседовать с вашей мамой.
— Это невозможно, спрашивайте меня. Мама сильно переживает уход бабушки, хоть у них и были натянутые отношения.
— Возможно, именно поэтому, из-за невозможности договорить. Где работала ваша бабушка?
— Была продавщицей в булочной, потом торговала на рынке.
— А подруги у нее были?
— Не знаю, вряд ли, надо спросить маму, может, она знает. Я отправлю вам в мессенджер вечером, если что-то узнаю. Что-то еще?
— Ваша бабушка не ездила отдыхать этим летом?
— Нет, что вы, она очень плохо передвигалась, ей доставляли продукты и лекарства, соцработница убиралась, я несколько раз заказывал клининговые услуги. Несколько раз в неделю бабушка выходила до ближайшего магазина или рынка в одном квартале от ее дома. Именно во время прогулки ей и стало плохо.
Они обменялись номерами, и Эдуард решил заехать пообедать. Не успел он дождаться заказа, как зазвонил телефон Семенова.
— Приезжай по адресу, который я тебе скинул, у нас очередная жертва, в этот раз он разыграл целый спектакль…
Продолжение следует.