глава 12
© Екатерина Максимовна разливала ароматный чай по большим чашкам.
Она обрадовалась нашему приходу.
— Проходите, девочки. Я с утра блинов испекла.
Мы расселись за столом. Разговор не клеился, заметно, что хозяйка не решается спрашивать. И мы рассказывать не торопились.
Нарушила молчание Ирина.
— Екатерина Максимовна, а почему не видно Михаила Львовича? В прошлый приезд, мы постоянно его встречали.
— Михаил Львович уехал. Его нет в поселке уже третий день. Раньше никогда так надолго не уезжал. Что-нибудь разузнали про Татьяну?
— Только то, что в последний раз ее видели рядом с Медвежьей заводью.
Екатерина Максимовна выронила чашку. По полу растекалась лужа, подбирающаяся к нашим ногам. Хозяйка не замечала.
— Когда?
— Двенадцать дней назад. Они с подругой подъехали к повороту на Медвежью заводь. Таксист, подвозивший их, говорит, женщины следили за иномаркой, серебристым «Мерседесом». На подобной машине ездит Владимир, приятель Татьяны. Женщины вышли у поворота поздним вечером, скорее ночью, и отправились по направлению к деревне. Больше их никто не видел.
— Ничего не понимаю, у меня она не появлялась.
— Женщины спрятаны где-то поблизости, если не в самой деревне, то недалеко отсюда.
— Лаборатория! – Воскликнула хозяйка и осеклась.
— Что за лаборатория?
— Это большое здание, примерно в двух километрах от деревни. Раньше там проводили опыты, даже что-то вроде зверофермы.
— Значит, новые сорта растений – далеко не единственное направление.
— Конечно, нет. Но что конкретно исследовали, не знаю.
— А кто знает? Михаил Львович?
— Михаил Львович знает.
— Что мы время-то теряем? – Не выдержала Ирина, — надо добраться до этой лаборатории, пока не поздно.
— Я сейчас. Только переоденусь, — хозяйка скрылась в глубине дома.
— Нам тоже не мешает переодеться. И кое-что прихватить с собой.
В этот раз мои сборы не были спонтанными, я запаслась не только фонариком, но даже отыскала пылившийся на полке газовый баллончик. Это средство защиты привез сын, заявив, что так ему будет гораздо спокойнее. По его словам, я слишком беспечна для одинокой женщины, и часто влезаю во всевозможные авантюры. Тогда я лишь посмеялась над его словами. Но сейчас, ощущая в кармашке металлический цилиндр, чувствовала себя гораздо спокойнее. Неизвестно, с чем нам придется столкнуться. Иринка, в бейсболке, надвинутой на лоб, и темных камуфляжных брюках тоже выглядела воинственно. За последнее время женщина сильно изменилась. От милой застенчивости мало что осталось. Понравится ли Кириллу эта метаморфоза?
Екатерина Максимовна поджидала у входной двери. Одета наша хозяйка была в видавшие виды спортивный костюм.
— Настя, прогулка предстоит через лес, а вы – в шортах, может, переоденетесь.
Я лишь отмахнулась. Шорты очень удобны, в них множество карманов, куда поместилось все необходимое. Стоило нам свернуть в лес, как пожалела, что не воспользовалась советом опытной женщины. Пробираться приходилось через бурно разросшиеся кусты, ноги больно царапали какие-то колючки. Я не понимала, как Екатерина Максимовна определяет маршрут.
Минут через двадцать, я увидела сквозь листву крышу какого-то здания. Предвосхищая вопрос, наша проводница сказала:
— Это крыша дома, где жила Александра Петровна. Мы могли бы пройти по поселку, но мне показалось, в нашем случае стоит соблюсти секретность.
Пришлось признать правоту женщины, хотя мои израненные ноги просто горели.
— Вы сказали, лаборатория находится в двух километрах от деревни?
— Раньше к ней шла расчищенная тропинка от дома Михаила Львовича. Вы не заметили, что к его дому пристроена крытая галерея?
— Мы успели заметить какое-то строение, но дом со всех сторон окружен такими дебрями, что пробраться незамеченными невозможно.
— Тропинка вела от его дома и от клуба. Но сейчас все заросло. Думала, дорогу к лаборатории совсем забросили. Оборудование и документы давно вывезли.
— Вы раньше часто бывали там?
— Нет, редко. Галерея рядом с домом Михаила Львовича – что-то вроде производственных цехов. А в дальней лаборатории бывали только сотрудники института. Рядом стоял домик для гостей. В нем жили ученые из Соколовогорска.
За деревьями послышался хруст веток. Мы одновременно замерли, стараясь не выдавать своего присутствия. Шаги приближались. Кто-то прошел совсем близко и свернул к дому Александры Петровны. За пышной зеленью никого не было видно, но и мы были скрыты от чужих глаз. Мы отправились дальше, когда он ушел довольно далеко.
По моей просьбе, Екатерина Максимовна вспоминала подробности первой встречи с Татьяной. Что-то показалось мне странным, не давало покоя.
— Татьяна приехала месяца два назад. И хоть видела ее впервые, сразу поняла, что это моя племянница.
— Вы говорили, что она сама вас нашла.
— Да, она откуда-то узнала обо мне.
— Иришка, вспомни, когда Татьяна уговаривала съездить отдохнуть в Медвежью заводь, она рассказывала, что в этой деревне живет ее тетка.
— Да, так и было. А что тебя удивляет?
— Она ничего не умеет скрывать, а о тетке говорила впервые. Я спросила, почему она ничего не рассказывала. Помнишь ее ответ?
— Что ее мать и тетка давно поссорились, они не общались.
— А откуда Татьяна вообще узнала о существовании тетки?
— Вроде письмо получила от нее.
— Вот-вот.
— Но я не писала никаких писем!
— Конечно, не писали. Кто-то постарался, чтобы вы встретились.
— Но кто?
— Екатерина Максимовна, мне очень не нравится вся эта история. Исчезновение Татьяны как-то связано с Медвежьей заводью. Знать бы как.
— Изолированный от мира поселок, где живут странные люди. Чем вы тут занимались?
— Девочки, я рассказала все, что знала. Жизнь в этом поселке приучает быть сдержанной.
— Но вы же выезжали в город?
— Да, я много раз была в Соколовогорске вместе с Елизаветой Андреевной. Мы даже в кино ходили. Но большой город мне кажется излишне суетливым. Мне тяжело там.
— Значит, вы не могли не видеть, что в городах люди живут совсем по-другому. У вас ни телевизора, ни газет.
— Мы привыкли. Другой жизни я и не знала. Это теперь в поселке мало кто остался, а раньше на все лето приезжали сотрудники, многие были с детьми.
— О ваших отношениях с сестрой мы знаем, но неужели у остальных тоже нет родственников? Так не бывает. Должны же быть где-то дети, племянники, внуки.
— У нас не принято откровенничать друг с другом.
— Как уехала Елизавета Андреевна? Она ведь возглавляла работу лаборатории?
— Да, остальные находились в ее подчинении. Перед отъездом грустная ходила. Я решила, что заболела. Предлагала в город съездить, за лекарствами.
— А она что?
— Она ответила, что здорова. Я не стала приставать с расспросами. Дня за три до отъезда Елизавета Андреевна повеселела. Прихожу к ней, она бумаги перебирает. Говорит, собирается в город к родственникам пожить. Просит, чтобы за домом хорошо смотрела. Я ее спросила, надолго ли уезжает, а она ответила, что навсегда.
— И вас это не смутило? Вы же прожили вместе всю жизнь, и ни о каких родственниках не слышали?
— Расстроилась тогда сильно. Она для меня самый близкий человек. Но вопросы у нас не принято задавать. Сочла нужным, сама сказала бы.
— И она уехала?
— Да. За ней приехала машина, погрузили вещи — книги и бумаги. Обняла меня на прощание. Я тогда уже по глазам поняла, не вернется. Прошептала «прости» и уехала. С тех пор за ее домом слежу.
— Ничего странного не происходило? Никто Елизавету Андреевну не разыскивал?
— Месяца три назад мне показалось, что собачка моя ночью сильно лаяла. Я побоялась идти ночью во двор. А на следующий день пошла в дом к Елизавете Андреевной, а там, будто, побывал кто. Показалось, что вещи не на своем месте, да и одеколоном мужским пахло.
— Никому не рассказывали?
— Вроде, ничего не взяли. Да, и вот что, дверь ключом открыта. А ключи только у меня да у хозяйки были. Вот я и решила, может, Елизавета Андреевна попросила кого-то из знакомых вещи забрать.
— Тогда почему ночью?
— Решила понаблюдать за домом. Только никто больше не являлся. А Михаила Львовича и я немного побаиваюсь. Странно… — сказала Екатерина Максимовна и остановилась.
— Что странно?
— Дорожка хорошо протоптана. Дальней лабораторией давно не пользовались, тропинки здесь не было. Лет двадцать назад мы знали, что через лес гораздо ближе. Но даже в те годы чужих здесь не было. А здесь часто ходят.
Но самым странным открытием была не эта тропинка. Метров через сто мы обнаружили накатанную грунтовую дорогу.
— Мне это не нравится.
Мы пошли быстрее, стараясь держаться рядом с кустарником. Дошли до большой поляны, на которой стояло длинное приземистое здание, уходившее куда-то в лесную чащу. Изнутри окна закрыты чем-то темным. Мы заметили белую дорожку, ведущую к единственному входу. На двери висел большой замок, такой раньше вешали на складские помещения. Ключей у нас не было, затвор крепко держался на скобах. Я не представляла, как можно было попасть внутрь.
Пока рассматривала замок, Екатерина Максимовна, пригнувшись, шла вдоль окон. Возле каждого она останавливалась, прикладывая ухо к стеклу. Стекла сохранились не везде. Кое-где их с успехом заменяли листы железа.
Я отправилась вслед за Екатериной Максимовной, стараясь ступать как можно тише. Иришка тоже решила обойти здание. Господи, да оно бесконечно! Прямо к стенам подступали кустарники, обвитые лианами. Я раздвинула очередные кусты, и обнаружила маленькую дверку, всего с полметра высотой. Она накрепко вросла в землю. Я позвала женщин, и мы не без труда выбили полусгнивший затвор.
Пахнуло затхлым, застоявшимся воздухом подземелья. Про существование этого входа Екатерина Максимовна не знала. Решили пробраться внутрь, что было не просто. Я засунула голову в проем. Как пригодился фонарик. Правда, его мощности было недостаточно. За этой дверкой скрывалась большое помещение с земляным полом. Рассмотреть, что в нем, не удалось.
Я решила рискнуть. Первыми просунула ноги, и, почувствовав твердый пол, втянула голову. Следом за мной подобный трюк проделала Ирина. Екатерина Максимовна осталась снаружи. Мы с подругой, взявшись за руки пробирались вдоль каменных стен, пока не наткнулись на перегородку, которая возвышалась до потолка. У перегородки сложены какие-то ящики. Пришлось двигаться в обратном направлении. Потихоньку наши глаза стали привыкать к темноте, рука перестала предательски трястись, устраивая пляски святого Витта лучом фонарика. Первой дверь из этой почти стометровой комнаты, заметила Ирина.
На удивление она легко поддалась. Мы вздохнули с облегчением. Похоже, действительно, этим зданием давно никто не пользовался. Луч фонарика выхватывал из темноты шкафчики, стоящие у стен. Внутри них что-то белело. Стояли лабораторные столы. Я уже потеряла счет комнатам, которые мы проходили. Казалось, что бредем целую вечность и забыли дорогу назад.
Я не сразу поняла, что иду одна. Оглянувшись, увидела Ирину, припавшую к стене.
— Что случилось?
— Тихо, слушай.
Откуда-то из-под земли доносился тихий стон.
— Что это? Здесь кто-то есть.
Мы ускорили шаги. Но стоило нам пересечь комнату, звуки стихали. Нам пришлось вернуться назад. Но ничего не услышали.
— Освети всю стену, пожалуйста.
Почти под самым потолком находилось вентиляционное окошко.
— Похоже, звук идет оттуда.
— Эй, есть кто живой, — прокричала я стене.
— Смотри, — в полу у стены, мы заметили дверную ручку.
— Похоже, вход в подвал.
Вдвоем зацепились за нее и попытались открыть. Дверка лишь поднялась на несколько сантиметров.
— Кажется, что-то ее держит. Посвети, я посмотрю.
Я протянула фонарик подруге, заметив на ходу, что свет стал тусклым. Только бы не кончился заряд! Действительно, створку придерживала сильно разболтавшаяся щеколда. Я легко открыла ее, и нам удалось откинуть дверку.
Стон стал намного громче. Свесив головы, мы пытались рассмотреть, что за кучи мусора разбросаны около стремянки, ведущей вниз. Неожиданно, одна куч зашевелилась. Не знаю, как нам удалось спрыгнуть вниз одновременно.
Это была незнакомая женщина. Сваленные пряди грязных волос прикрывали худое лицо. Пересохшие, потрескавшиеся губы постоянно двигались, будто женщина что-то хотела сказать. С трудом приоткрыла веки, но, заметив нас, с силой зажмурила глаза. Фигурка судорожно задвигалась, стараясь уползти как можно дальше.
— Мы не причиним вам вреда. Мы пришли, чтобы спасти вас. Женщина пыталась сесть, но ей не удавалось.
— Вы не знаете, где Татьяна? — Иринка старалась придать голосу спокойную уверенность.
Женщина громко застонала, показывая подбородком в угол комнаты. Мы бросились к еще одной куче. Это была наша Татьяна. Веселушка Татьяна, легко увлекающаяся, мечтающая о своей семье, о маленьком ребенке. Татьяна, радовавшаяся обретению тетки, Татьяна, ухаживающая за брошенным, никому ненужным, стариком. Сейчас она лежала безвольной куклой.
— Ирка, она дышит. Быстрее, — с большим трудом вытащили безвольное тело наверх. Хорошо, что Ирина догадалась прихватить веревку. Мы обвязали ею тело подруги, и, накинув другой конец на перекладину, подняли ее.
— Вы – Лариса? – Обратилась я ко второй женщине. Та лишь слабо мотнула головой.
— Вам надо выбираться отсюда. Встать можете?
Женщина попыталась, но была очень слаба. Нам пришлось повторить трюк с веревкой.
— Иришка, ты помнишь, куда нам надо идти?
— Да, но я не знаю, как нам удастся донести сразу двух женщин.
— Не бросайте меня. Я не переживу, если он еще раз придет.
— Давайте вы нам позже расскажете обо всем, хорошо? А сейчас попробуйте ползти. Мы будем идти медленно.
Лариса кивнула. Мы двинулись в обратный путь. Татьяна была очень тяжелой. Нам приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть и подождать Ларису, которая упорно ползла за нами. Не знаю, сколько времени мы продвигались так к вожделенной дверке. Фонарик почти погас, нам приходилось передвигаться наощупь. Когда, наконец, впереди забрезжил свет, мы были совсем без сил. Екатерина Максимовна дожидалась нас, просунув голову в проем.
— Екатерина Максимовна, мы сейчас попробуем привязать Татьяну, а вы попытайтесь вытащить ее.
— Нашли? Что с моей девочкой?
— Она жива, но без сознания.
Мы повторили трюк с веревкой. Наша хозяйка довольно ловко управилась с этой задачей.
— А теперь бросайте веревку. Нам надо вытащить еще одну женщину.
Оглянувшись, мы увидели, что Ларисы рядом нет. Пришлось вернуться. Мы нашли женщину, спрятавшуюся за большой коробкой. Она прерывисто дышала.
— Уходите без меня. Мне все равно не выбраться.
— Ерунда. Сейчас вытащим вас на волю.
Но у женщины случилась истерика. Она бросала в нас какие-то предметы, не давая подойти ближе. Наконец, нам удалось подхватить ее на руки и поднести к окошку. Екатерины Максимовны на месте не было. Ирина выползла и вытянула Ларису, подталкиваемую мной. Мы бессильно упали в высокую траву. Я понимала, что надо как можно быстрее уходить из этого места, но двигаться не было сил.
— Настя, а где Татьяна и Екатерина Максимовна?
Оглянувшись, я заметила, что женщин нет на поляне.
— Странно. Не могла же она ее далеко унести.
— Да мы рядом, — пожилая женщина вышла из кустов, — просто решила, что опасно оставаться на виду. Так это Лариса. Подруга Танечки? Ты идти-то можешь?
— Могу, — прошептала та, в ответ. Она сделала несколько движений, и без сил упала в траву. Екатерина Максимовна подошла, подхватила женщину под плечи, и волоком оттащила в лес.
— Девочки, Танюшка совсем слаба. Придется сделать носилки.
Наша хозяйка принесла две длинные палки и одну короткую, ловко связала их между собой. Набросала сверху веток, застелила своей курткой, и бережно уложила племянницу на них. Лариса, в это время, жадно слизывала капли росы с влажных листьев. Мы отправились в обратный путь. Вскоре стало понятно, Лариса не сможет передвигаться самостоятельно. Если по тропинке она хоть как-то могла ползти, то сделать это в заросшем лесу было невозможно.
Мы решили по очереди относить наших пленниц. А позже, спрятав Ларису в чаще леса, оставить ее до нашего возвращения. Но провидение вмешалось в наши планы. Мы с Ириной несли носилки с Татьяной, Екатерина Максимовна расчищала нам тропинку, Лариса старалась изо всех сил. Но тут я зацепилась карманом за какой-то сук. Я упала, неловко подвернув ногу и уронив на себя носилки с лежавшей на них женщиной. Нога распухала на глазах. О том, чтобы подняться на нее, не могло быть и речи. Тогда Ирина и Екатерина Максимовна решили отнести Татьяну, а нас с Ларисой пока оставить. Нога болела нетерпимо, но я все же попыталась подняться, держась за ствол дерева. Совершенно неожиданно в моем кармане «ожил» телефон. Надо же, совсем забыла, что, собираясь, сунула его в карман. Это был Михаил.
— Настя, с вами все нормально?
— Ты где? – Ответила вопросом на вопрос- Катаюсь. Надо подъехать?
— Да, и как можно быстрей.
— Я совсем близко.
— Тогда подожди у дома Екатерины Максимовны.
— А что случилось?
— Звони в «Скорую». Пусть приедет бригада. У нас женщина без сознания.
— Что у вас там произошло?
— Потом, все потом, — сказала я и отключилась, бессильно опускаясь на траву. Лариса, подползшая совсем близко, тоже растянулась на земле. Казалось, женщина, наконец, перестала меня бояться, но первая моя фраза, обращенная к ней, заставила ее сжаться. Взгляд из-под спутанных, некогда светлых волос, беспокойно метался по моему лицу.
Я повторила:
— Кто запер вас в этом здании?
— Он не велел говорить. Он сказал, что, если мы расскажем кому-нибудь, то обязательно умрем.
— Перестань. Ты взрослая женщина, вырастила двух дочек.
— Откуда вы знаете?
— Слушай, давай на «ты», хорошо?
Лариса утвердительно замотала головой. Ну, хоть в чем-то удалось договориться!
— Хорошо, я пока не буду тебя спрашивать о вашем заточении. Давай просто посмотрим, что у тебя с ногами.
Женщина послушно завернула обрывки брючин, и моему взору предстала ужасная картина – вся видимая поверхность ног, от колена до щиколотки представляла собой одну большую гноящуюся рану.
— Что это?
Глаза Ларисы сжались, превратившись в маленькие щелочки. Из них ушел страх, из них вообще ушла жизнь. Монотонным, каким-то неестественно-спокойным голосом, она сказала:
— Иногда, он приходил не один. Иногда он приводил с собой принцессу. Она играла с нами. Он всегда делал нам укол, после которого мы долго не могли пошевелиться. Все это время мы были на цепи. Только в последний свой приход, он снял с нас цепи, решив, мы настолько слабы, что не сможем бежать. Татьяна после его ухода, не приходит в себя.
— Он насиловал вас? – Лариса в ответ лишь усмехнулась:
— Он слишком стар для этого. Конечно, он попытался, усыпив нас однажды. Я сделала вид, что уснула, и мне пришлось терпеть его объятья. Поверь, он просто не может никого изнасиловать.
— А эта его принцесса. Кто она?
— Престарелая безумная. Она даже не умеет говорить. Объясняется с ним какими-то жестами и обрывками слов. Знаешь, как разговаривает годовалый ребенок?
Я закивала головой.
– Эта его принцесса несколько раз прибегала и в его отсутствие. И вот тогда она превращалась в фурию. Стоило нам что-то сделать нет так, или просто не сразу понять, что она хочет, она доставала из кармана ножик и начинала кромсать…
— Почему вы не сопротивлялись?
— Она была очень сильной. Да и мы ослабели после этих уколов. Но мы пытались. В последний раз даже избили ее, но она вывернулась и убежала.
— И что было потом?
— Потом пришел он. Он был очень злым. Говорил, что не может больше продолжать «лечить» нас. Что мы неблагодарные. Сказал, что отпускает нас на волю, но перед этим, сделает нам по последнему уколу.
— Когда это было?
— Не знаю. Я вообще не знаю, сколько мы пробыли в заточении. Он уколол, и я будто провалилась. Очнулась незадолго до вашего прихода. Татьяна не отзывалась. Почувствовав, что на мне нет цепей, подползла к подруге, но мне показалось, что она не дышит. Я решила, что и мне пора умирать. Когда услышала ваши шаги, подумала, что это вернулся наш мучитель. И в этот раз он обязательно убьет меня. Я ждала смерти как избавления.
-Как тебя зовут? — Обратилась она ко мне.
— Настя. Рано нам, подруга, умирать.
— Я ведь верующая. Мысли о смерти – грех.
— Это тебе простится. Ты помнишь, как вы здесь оказались?
— Да, меня попросила Татьяна съездить с ней, — тело женщины напряглось, слышишь? — Перешла она на шепот.
Кто-то шел по лесу. Для Екатерины Максимовны и Ирины рановато. Я понимала, какую легкую добычу мы сейчас представляли – две женщины, не способные передвигаться самостоятельно. Незнакомец остановился. Он был совсем близко от нас. Лариса умоляюще прижала палец к губам. Но я и сама старалась дышать как можно тише. А невидимка будто играл с нами, ничем не выдавая своего присутствия. Неудобная поза, в которой я лежала, сковала тело. Я осматривалась в поисках подходящей для обороны палки, как вдруг, в моем кармане, зазвонил мобильный.
продолжение следует