© Егор Сергеевич с нетерпением посмотрел на часы, он только что звонил в аэропорт, вылет разрешили. В тот миг он даже не догадывался, что в Москву он так и не прилетит.
Он никогда не пользовался такси этой фирмы, да и вообще услугами перевозчиков давно не пользовался. Но полчаса назад позвонил его водитель с извинениями – что-то случилось с машиной. Замену, разумеется, выслали, но снегопад, пробки… Егор Сергеевич решил вспомнить менее сытое время и позвонил в службу такси.
Машина приехала вовремя, водитель терпеливо ждал у открытого багажника, пока клиент закончит разговор. Егор Сергеевич с трудом разместился в салоне.
«Как вообще можно передвигаться в таких корытах», — думал он, поглядывая в окно. К счастью, водитель попался неразговорчивый, он не любил пустые разговоры. Снег еще шел, но дорогу в поселке почистили, вот только сугробы еще не вывезли. И от этой белой опушки, над которой свисали потяжелевшие от снежной бахромы ветви, от шапок, прикрывших витиеватые крыши домов, мир казался по-новогоднему уютным.
Уезжать, конечно, не хотелось, не хотелось в столичную суетность, в нервозность подготовки и самой презентации, но за годы управления он привык загонять подальше собственные желания. Важно, чтобы регион выглядел достойно на этой выставке, важно быть замеченным.
Мужчина прикрыл веки и включил музыку, его всегда расслабляла музыка.
«Все равно что-нибудь напортачат», — думал он о предстоящих хлопотах. И хоть ему высылали отчеты, он привык лично контролировать значимые мероприятия.
Автомобиль въехал в город, трясло, как в лихорадке. Какое уж расслабление! Он не узнавал улиц, по которым ехали, какие-то полувековые развалюхи, разбитые остановки, редкие фонари.
— Где мы едем? – окликнул водителя.
Но тот даже голову не повернул. Тревога нехорошим холодком пробиралась к груди.
— Я вас спрашиваю, где мы едем?
В ответ тишина.
— Да что за…
Егор Сергеевич только сейчас заметил, что навигатора в машине нет. Он попытался загрузить программу, но то ли сказалась паника, то ли что-то пошло не так, но ничего не получалось.
— Стой, — крикнул он водителю. Но тот продолжал управлять машиной, несущейся куда-то в неизвестность.
Мысли перешли в галоп: «Кто, кто заказал? Неужели за последний аукцион? А может происки конкурентов, на мое место желающих много. Да, желающих много, но не у каждого тесть с такими связями». Мысль об удачной женитьбе, которая всегда поднимала настроение, шутка ли – такой ход провернул в свое время, немного расслабила. Решив, что не все потеряно, достаточно сделать несколько звонков, Егор Сергеевич опять взялся за телефон. Экран вдруг погас! От ужаса пересохло во рту, он с трудом разомкнул губы и почти прошептал:
— Останови!
— Не время еще, — прервал молчание таксист.
— Кто вы? Что вам от меня надо? Вас наняли? Я заплачу больше, — сыпал вопросами несчастный, ободренный репликой шофера. Но водитель будто не слышал.
— Да не молчи же, — крикнул пассажир, бросившись с кулаками на таксиста. Тот даже не увернулся. Ощущение сжатой ладони, упершейся в каменную плотность мышц, ослабило выплески гнева.
Они выехали из города, но ехали не по оживленной трассе, а по какой-то полузаброшенной дороге.
«Где же мы?» — всматривался в темноту январской ночи Егор Сергеевич, вспоминая слова молитвы. Единственной молитвы, которой его в детстве научила бабушка.
Разбитая нечищеная дорога, какие-то мрачные кусты, даже указателей не видно. Но так не бывает, если дорога заброшена, то проехать после такого снегопада было бы невозможно, а если нет – где другие машины, где дорожные знаки?
Похоже, он отключился и не сразу заметил, что автомобиль снижает скорость. Этого не может быть, он узнал это место. Но как? Он не был здесь лет тридцать, с того самого дня, вернее, ночи. Это была она, деревушка «Лопушки», его альфа и омега, начало и конец. Именно в ту ночь началась его новая жизнь. Дальнейшее Егор Сергеевич помнил плохо: что-то кричал водителю, даже схватил того за каменные плечи.
— Узнал? – повернулся к пассажиру таксист.
Узнал, он узнал и самого таксиста, так выглядел бы Мишка, если бы дожил до настоящего времени. Но жизнь Мишки оборвалась тридцать лет назад, в ту самую ночь.
***
Это было время малиновых пиджаков, вожделенных «девяток», из окон которых неслось: «Чашка кофею». Время, когда за свободу принимали вседозволенность, а будущее рисовалось фантастически роскошным. Валерка Перекутов собрался жениться и пригласил их компанию на мальчишник в глухую деревеньку, наобещав реки самодельного горячительного, жарких и наивных деревенских девок и настоящую баню.
Отправились на трех машинах, Валерка был парнем открытым, ему удалось собрать на вечеринку почти всю мужскую половину бывшего класса. Многих связывало только общение с Перекутовым, сразу за порогом школы их пути разошлись: кто-то поступил в институт, а кто-то, опьяненный свалившимися возможностями, ударился в «бизнес». «Бизнес» вчерашних мальчишек состоял в «крышевании» мелких барыг и темные делишки в зарождающихся бандах. Но все они по-детски мечтали о сытой и яркой жизни, о вещах, которые казались недоступными еще вчера.
Егор в институт не поступил, искал работу, но как-то вяло, да и с работой были большие проблемы. Предприятия, построенные еще при другом государстве, сыпались один за другим. А и на тех, что работали, зарплату не платили. Вместо заводов пышным цветом расцвели базары. Мать все уши прожужжала: «Иди хоть куда, хоть на стройку, хоть в армию, сколько мы тебя кормить будем?»
Егор и сам понимал, что пора становиться самостоятельным, он и на вечеринку поехал, чтобы с поговорить с былыми приятелями, может пристроят в место не сильно пыльное и кровавое.
— Я бы взял тебя к себе, — вальяжно похлопывал по плечу Егора Гришка, когда они сидели в парилке. – Взял бы, да уж больно хлюпкий, нам качки нужны. «Железо» тягать не пробовал?
— Нет, — пробурчал Егор, радуясь, что в бане не видно румянца стыда.
— А ты с Серегой поговори. У него дядька качалку свою открыл, братаны туда ходят, он скидку делает.
Но Егор понимал, что дело даже не в деньгах, этот культ тела, пересчет мышц и любование собственным торсом – не для него. Он и сам не понимал, что он хочет, на работу бы ходить реже, а получать больше. А лучше все и сразу, эх, если бы удачно жениться.
Он часто думал о женитьбе, шутка ли, Ларка, соседка его по парте – дочка директора завода федерального значения. Это лет пять назад он был просто директором, а сейчас, поговаривают, завод перевели в акционерное общество. Догадайтесь у кого контрольный пакет? А ведь он ей нравился. Ну и что, что страшная, главное ее отец. В школе их дружба напоминала шпионский роман, он следил, чтобы одноклассники не догадались, что они иногда вечерами прогуливаются вместе по городским улочкам и ходят в кино. Ларка, рыхлая, с мясистыми губами и какими-то воловьими, выпученными глазами, всегда была объектом насмешек.
Но после окончания школы их пути разошлись. Сначала они изредка перезванивались, а потом девушка куда-то переехала и номер сменила. Весь последний год мечты Егора были связаны с Ларкой. Решив, что девчонка – золотой ключик от двери в мечту, пытался узнать о ее дальнейшей судьбе, но почему-то никто не давал вразумительного ответа.
Егор удивлялся богатству стола: сосиски в банках, сникерсы, какой-то сыр в прозрачном пластике, уже нарезанный. Все это в ярких, заграничных упаковках. Нет, он, конечно, видел подобную роскошь в коммерческих ларьках, но особо не разглядывал, зачем смотреть на то, что не можешь себе позволить? Стол знатный, а вот обещанных деревенских девчонок не было.
— Что же ты так, Валера, свободу свою провожаешь?
— Так не получилось, девчонок тут не осталось, все в город на трассу подались, — хохотал жених.
— Не переживайте, братаны, через месяц жду к себе на мальчишник. Обещаю, девчонки будут, — заявил вдруг Мишка.
— И ты, Мишаня? Кто избранница?
— Да Ларка, Ларка Кузнецова.
Егор поперхнулся. Как? Почему? Почему с ним? Его мечты о богатой жизни рассыпались в прах.
— Фу-у, — протянул кто-то.
— Сам ты «фу-у», — лицо счастливого избранника расплылось в довольной улыбке. – Вот тебе, Гришка, скольких бабок на рынке протрясти надо, скольким барыгам разъяснить смысл жизни, прежде, чем наберешь на квартиру? А тут все и сразу.
— Ну ты и пройдоха! Так она же страшная…
— Себя давно в зеркало видел? Ну не красавица, зато какой отец…
Егор вышел тогда из-за стола, даже не вышел – выбежал. Стоял на полусгнившем старом крыльце давно покинутого хозяевами дома, всматривался в мельтешение вьюги, и хотелось рассыпаться на белые хлопья, рассеяться над землей. Ларка, как она могла? Он вспоминал тяжелое дыхание девчонки в темном зале кинотеатра, мягкие прикосновения теплых пальчиков. Почему именно Мишка, он ведь прожженный циник, был им даже в школе. Именно он больше всех издевался над девушкой. Налетел ветер, бросил в лицо пригоршню снега. А почему он решил, что все потеряно?
У него все получилось, будто помогал кто. Часть гостей разъехалась, но Мишка остался. Ему так понравилась баня, он все ходил, рассматривал, приговаривая, что обязательно построит на своем участке сауну. Он, всю жизнь проживший в страшной коммуналке, рассуждал о своем участке и шикарном доме как об уже свершимся факте.
— Я здесь лягу, мне тут воздух нравится, — заявил он, пристраиваясь на лавку в остывающей бане.
— Ты замерзнешь, остывает баня, — попробовал увести его Валерка.
— Отстань, женатик. Я здесь, вот и подушечка, — Мишка подложил под голову перевернутый таз.
— Пошли отсюда, замерзнет – придет.
Все ушли, а Егор задержался, подложил дров в печку и задвинул заслон на трубе.
Егор был рядом с Ларкой, когда Мишку провожали в последний путь, был и потом, пропадал у нее всеми днями, а потом и ночами.
Через несколько лет, сразу после окончания института, он стал правой рукой тестя, его заместителем, а потом и его представителем.
— Вижу, что узнал, — голос таксиста стал вдруг сиплым, так говорят только дряхлые люди. – Ты приехал, выходи.
Егор Сергеевич послушно вышел из машины. Белая равнина с остовами черных развалин, страшный, звериный вой вьюги. Он не сразу понял, что машина уже уехала, просто шел к этим обломкам жизни, которая не случилась.