1
© Он с утра чувствовал – произойдет что-то неприятное, вносящее хаос. А хаос Анатолий не любил, он любил порядок. И он ждал неприятностей с той неотвратимостью, с которой ждут мистических проявлений ярые рационалисты. Его рацио было сведено до простейшей формулы: людьми руководят деньги и представления о собственном статусе. Роли все давно расписаны, а задача его, Анатолия Сергеевича, найти и укрепиться на своем собственном месте, позволяющим жить безбедно и, по возможности, спокойно.
Ему было сорок пять, он владел фирмой, торгующей сантехникой, приличной квартирой в центре города и загородным домом. Анатолий был холост, его родители ушли из жизни несколько лет назад, но одиночество вовсе не тяготило, напротив — в его представлении родственные или дружеские узы были, в первую очередь, узами. Любые привязанности нарушали порядок. Впрочем, это не исключало легких увлечений, но подружки навсегда покидали его квартиру ровно в тот миг, когда решались принести первый пакет с собственными вещами.
Звонок прозвучал после обеда. Анатолий долго не мог понять, что в его телефоне делает контакт с подписью «риелтор» — покупать и продавать недвижимость он не собирался. Ситуация разъяснилась с первой же фразы:
— Анатолий Сергеевич, у нас проблемы с квартирой на Престижной.
Так и сказал: «у нас». Квартира, о которой шла речь, досталась Анатолию по наследству, та самая, где прошли его детство и юность. Он не стал продавать ее вовсе не из сентиментальных соображений, просто ему сообщили, что дом попадал под реновацию. Сделав легкий ремонт, стал сдавать в аренду. Тогда в его жизни была Даша, она и нашла этого риелтора. И пару лет Анатолий Сергеевич не вспоминал о наследстве — проверял счета, получал определенную сумму на банковскую карту и все. И вот теперь этот звонок и какие-то неприятности. Что там могло произойти?
— Вашу квартиру продали, сейчас там делают ремонт и вроде бы находятся новые хозяева.
— Продали??? Как это возможно? Как можно продать без моего участия, я – единственный владелец. И какой ремонт, дом скоро расселяют?
— Ну там, — замялся риелтор, — обычная преступная схема, одним словом.
— Обычная? Там же жила вполне благополучная молодая семья, что могло измениться? И если они съехали, то почему я не в курсе?
— Они пытались, но вы не ответили, тогда они связались со мной, мой телефон указан в договоре. Я тоже пытался сообщить вам, безуспешно.
— Лжете! – перешел Анатолий на крик.
— Вовсе нет. Могу распечатку предоставить.
— Когда это было?
— Четыре месяца назад. Тогда я и сдал квартиру молодой девушке, она казалась тихой, порядочной, приехала в город работать.
— Как вы смели? Что вообще происходит, как вы там работаете, я на вас в суд подам!
— Анатолий Сергеевич, я понимаю ваши чувства, но давайте конструктивно. Вы можете подъехать, мы с вами все обсудим.
— Да, я подъеду.
— Жду вас, — сказал риелтор и отключился.
Пока парковался во дворе, пытался вспомнить, когда был здесь в последний раз. Три – четыре года назад? Нет, он приезжал позже, но всего один раз, тогда в квартире жила молодая семья. Анатолий вышел из машины, и странное чувство овладело им — вдруг показалось, что он опять ребенок, возвращается домой. Двор словно остановил время: все те же качели, те же клумбы, скамейки. Качели он помнил хорошо — их сделал дядя Миша из третьего подъезда. В ясный осенний день вкопал столбы, наварил перекладину, а мальчишки толпились рядом, выстраиваясь в очередь, чтобы подать инструменты, а потом чтобы усесться на сидение-доску и раскачаться сильнее остальных. Какое удивительное чувство полета испытал тогда маленький Толик, взлетая «до солнышка». Но сегодня двор был пуст, в благословенном прошлом такого не было.
В подъезде было темно, лампочки не горели. Анатолию пришлось немного подождать, когда глаза привыкнут к сумраку.
Его квартира находилась на третьем этаже. Подъем давался ему с большим трудом, казалось, пространство сопротивляется, окутывает тело незримой вязкостью. Ноги отяжелели, заболели суставы. Хотелось бросить все, развернуться и забыть и об этой квартире, и о доме, превращающем его детство в консервы.
«Заболеваю что ли?» — думал, поднимаясь по щербатой от множества ног, лестнице. Каждый шаг давался с трудом, стало нечем дышать. Пролет, еще пролет, что за…
2.
Он не мог забыть, не мог перепутать, дверь его квартиры была совсем другой. И не только его, соседские двери тоже выглядели иначе. И номера, что произошло с номерами? Номер его квартиры – сорок семь, но на третьем этаже не было такой нумерации. Тридцать девятая, сороковая – да это же квартиры первого этажа. Что происходит? Анатолий спустился на первый этаж, но и там были те же номера, да и сам этаж казался точной копией того, что видел только что.
Анатолий поднялся на второй этаж – все та же картина, те же двери с теми же номерами… Четвертый, пятый – ничего не менялось. Анатолий спустился на третий и позвонил в тридцать девятую квартиру. Он не был уверен, что ему откроют, но за дверью послышался шум, клацнул замок, и на пороге возник небритый мужчина в майке и спортивных брюках.
— Ты кто? – спросил глухим, прокуренным голосом.
— Анатолий Сергеевич. Понимаете, мне нужна сорок седьмая квартира.
— Ну раз нужна – так и иди туда, к нам-то зачем пришел?
— Кто это, Коль? – в дверном проеме появилась женская фигура в теплом цветном халате, фартуке и с косынкой на голове.
— Да ненормальный какой-то, Галь.
И тут Анатолий узнал и эту женщину, Галину Семеновну, и мужчину, дядю Колю. Но такого просто не могло быть, такими они были лет сорок назад! А потом, что с ними случилось потом? Вроде бы они переехали, родители что-то рассказывали. Сын купил им квартиру в центре, а эту продал.
— Галина Семеновна, — пробормотал гость, — я, я…
— Откуда он тебя знает? — взревел дядя Коля и выскочил на площадку.
Анатолий отступал к лестнице, с ужасом наблюдая за ходившими желваками и налитыми гневом глазами бывшего соседа. Но стоило ступить на ступени, как площадку заволокло серо-желтым туманом, проглотившим и разъяренного соседа, и двери-клоны. Впрочем, над лестничным пролетом никакого тумана не было. Николай поджидал на втором этаже, и ничуть не удивился появлению Анатолия сверху.
— Иди сюда, голубчик, давай, говори, откуда мою знаешь? Ты новый мастер цеха? То-то смотрю, задерживаться стала почти каждую неделю, планы у них горят. Теперь вижу, какие это планы!
— Нет, я не… Короче, жил я в этом доме!
— Жил? Это когда же? Я тут всех знаю, сам строил, не было тут тебя, врешь.
Анатолий с ужасом наблюдал, что туман теперь переместился на лестницу.
«Это что же получается, этот чертов морок накрывает мои следы, но не трогает пространство, в котором сейчас нахожусь?» — думал он. Но времени на раздумья не было, сосед уже шел на него с кулаками.
Галина Семеновна выскакивала в подъезд, но сразу же пряталась, видя, что пыл мужа и не думает стихать. Анатолий бросился вниз, оставляя позади дымящийся туман. Остановился на последней ступеньке, вглядываясь в неясные очертания первого этажа. Дядю Колю он не видел, зато хорошо слышал, что сосед мечется по площадке, осыпая проклятиями неверную супругу. Анатолий сел на ступеньку, происходящее настолько шокировало, что не осталось сил. Он пытался вспомнить хоть что-то о странной семейной паре, но кроме криков и скандалов, свидетелями которых были все обитатели дома, вспомнить ничего не мог. Сосед и не думал уходить, а это значит, надо набраться мужества и преодолеть всего лишь один пролет до спасительной двери во двор.
Буйный Николай схватил его за рукав, но не удержал. Все, он свободен! Но выхода не было, был поворот на еще один лестничный марш, а дальше новая лестничная площадка. Анатолий свесился через перила — лестница уходила глубоко вниз, в черную бездну.
3.
Оставался еще чердак, мужчина хорошо помнил, что с пятого этажа на него вела лестница. Если получится пробраться, то можно выйти со стороны пятого подъезда. Он и думать не хотел, что пятый подъезд тоже подвергся метаморфозе. Долго сидел на ступеньке, собираясь с силами, прислушиваясь к голосам, раздающимся из тумана. Похоже, Николаю надоело караулить, и крики переместились за закрытую дверь. «Надо же, какая страсть, в наше время таких ревнивцев и не встретить. Пора», — Анатолий поднялся. Третий, четвертый, пятый… Этажи не кончались. Шестой, седьмой, — ему надоело считать, он выдохся, остановился у самой кромки лестничной площадки. Как случилось, что дом вдруг вырос, размножился копиями единственного этажа? А главное, как теперь из этого кошмара выбираться? На площадке послышался шум, кто-то открывал свою дверь. Анатолий сделал шаг вперед. Из сорок первой квартиры выходили женщина, мужчина и ребенок лет семи.
— Мишенька, тебя там будут спрашивать, ты не стесняйся, — говорила женщина мальчишке, пока мужчина закрывал дверь.
Мишка! Анатолий вспомнил его, они иногда вместе играли. Мишка был старше Толика на два года, поэтому снисходил до игр «с мелюзгой» только когда старших ребят не было во дворе. Но как такое может быть, мальчишке, что послушно брел за матерью, как, бишь, ее звали, лет семь. Да и умер давно Мишка-то, лет десять назад. Отец рассказывал, он ведь никуда не уехал, так и жил в этом доме вместе с родителями. Женился, на его свадьбе гулял весь двор, Анатолий тоже был среди приглашенных. Он почему-то вспомнил бойкую свидетельницу, пристававшую к нему все застолье, как же ее звали? Мишка разошелся года через три, жена его с младенцем куда-то исчезла, а приятель так и остался в родительской квартире. И отца его давно нет в живых, он ушел сразу после Мишки, а мать после этого переехала к своей сестре в деревню. От осознания, что он видит покойников вполне себе живыми и бодрыми, холод сковал позвоночник. Мысли стучали в висках горошинками: «Мишке сейчас было бы сорок семь. В этой квартире живут совсем другие люди. Он видит прошлое. Если Мишке семь лет, то ему в этом прошлом должно быть пять». Град озарений отвлек от главного – они шли куда-то из дома, а это значит, ему надо следовать за ними! И он побежал, и даже услышал Мишкин вопрос: «А в школу всех детей записывают?» и хлопок подъездной двери, но выхода так и не было. Вместо него – змеящийся спуск в преисподнюю.
Отчаяние охватило им, он бросился было вниз, затем неожиданно повернул и взбежал на несколько этажей выше. Все та же квартира, те же четыре, крашеные суриком, двери.
Он бросился к ним и стал молотить кулаками, крича:
«Сгиньте, вы все покойники! Все! Исчезните!»
Бил до хруста рассохшегося дерева, бил, пока кулак, не встретив сопротивления, потянул за собой все тело, и он ввалился в сороковую квартиру.