Упавшее яблоко

Глава 1

1 

©   Ветер подлетел, подхватил оборку юбки, закрутил, опутал ноги. Тяжелая прядь упала на лоб, взъерошила уложенную прическу.

«Надо записаться к парикмахеру в ближайшие выходные, уже пора», — думала Евгения, пробираясь полузаросшими тропками к автобусной остановке. Старый, маленький дом, что снимал для нее Сашка, находился на гористой окраине, застроенной во времена, когда эта земля не принадлежала городу. До асфальтированных улиц с частоколом многоэтажек – каких-то пятнадцать минут пешей прогулки, но деревушка не потеряла исконный дух. Здесь возделывали небольшие огороды, у дворов гуляли куры, а на окраине, опушенной пролеском, пасли коз. А как здесь пахло яблоками – пряный, щедрый, сытый август! Жужжание ос над упавшими плодами, сливовый град от порыва ветра. «Вот и я как упавшее яблоко», — подумала спешащая женщина.

Евгения неторопливо шла к остановке, любуясь малиновым разливом в котором омывалось встающее солнце. Игривый ветер кружил вокруг одинокой женской фигурки, студил ледяными струйками и тут же укрывал горячим дыханием, забрасывал первыми золотыми листочками. «Надо позвонить в обед в парикмахерскую», — думала она, перебегая дорогу, поднимаясь по ступеням в душный салон автобуса, садясь на холодное равнодушное сидение. Но она еще не знала, что сделать новую прическу ей так и не удастся.

Александр вышел из душа, покосился на телефон, брошенный на кухонном столе, тот призывно мигнул. Наташа молча готовила завтрак.

— Доброе утро. – Он припал губами к упрямой макушке жены, та лишь раздраженно повела плечом.

— Завтрак скоро?

— Торопишься? – буркнула еле слышно.

— Да, у нас новый объект.

   Наташа с грохотом поставила перед ним сковородку с подгоревшей яичницей, за двадцать лет брака она так и не научилась готовить. Александр достал вилку и разлил чай в пузатые кружки.

— А ты завтракать не будешь? – проговорил с набитым ртом, подумав, что прозвучало нарочито равнодушно.

— Я на выходных, странно, что не можешь запомнить мой график. Три рабочих дня и три дня дома, — протянула она, смотря прямо в глаза.

Он поперхнулся, долго откашливался, а потом отправился в комнату одеваться. Наташа следовала за ним.

— Думаешь, я ничего не знаю?

— Ты о чем?

— Сообщения на твой телефон, командировки эти странные. Почему ты не можешь отправить бригаду в область, почему тебе обязательно самому ехать к заказчику, ведь ты же хозяин как-никак.

— Не понимаю, о чем ты. Какие сообщения? Дай мой телефон. Смотри сама, какие смс кажутся подозрительными? Это? – он открыл меню сообщений, — или это?

В меню были только сообщения от работников и с неизвестных номеров.

— Почему ты не забьешь номер своего оператора?

— У нас дежурства, если ты не знала.

— Но симка оформлена на фирму, и это другой номер.

— Все, хватит, надоела твоя ревность. Мне уже пора.

— Танюшка звонила, она хочет приехать.

— Когда? — остановился мужчина в дверях.

— Через неделю. Ты скоро станешь дедом.

— Как?

— Как становятся дедами и бабками, — рассмеялась жена и ушла на кухню.

2

Евгения опустилась на сидение рабочего автобуса, что развозил сотрудников по районам после смены. Багровый августовский закат резал уставшие глаза. Еще день и целых два дня выходных, целых два дня! Будет время съездить к тетке, купить продуктов, испечь что-нибудь вкусное, Сашка так любит пироги с капустой. Она написала ему еще утром, когда увидела график своих выходных. Она всегда сообщала о них, используя придуманный ими шифр. Отбивала номер заказа, в котором первые числа означали даты ее свободных дней. И теперь не выпускала телефон, рассчитывая, что обязательно позвонит, прежде чем отправится домой. Но он не звонил, зато позвонила Вика, единственная подружка, которая помнила ее еще девочкой.

— Ты где? – спросила, не тратя время на церемонии.

— Выезжаем с завода.

— Что-то долго сегодня.

— Дополнительный заказ был, задержались.

— Как дела, расчленительница? Когда отдыхать будешь?

— Не знаю, — соврала Евгения, смежая веки. Перед глазами сразу возникла ползущая лента с тушками кур. Куры, куры, куры… Ножки налево, крылышки направо…

— А я в гости тебя позвать хотела, подруга. В четверг.

— Вика, я, правда, не знаю…

— Сашка?

— У нас заказы пошли, хозяин, похоже, серьезный договор заключил, мы тут пашем без выходных.

— Ну смотри, я завтра позвоню.

Телефон пискнул, Вика отключилась. Евгения опять закрыла глаза, но телефон из рук не выпустила. Ей не хотелось к Вике, ей ничего не хотелось, разве что спать. И уже дома, погружаясь в прохладную постель, все переживала: «Не позвонил».

Весь день Александр думал о дочери, примерял роль деда. Как это — держать маленького человечка на руках, смотреть на сморщенное от плача личико, прижимать теплое тельцо? Интересно, кто будет – мальчик, девочка? Танюшка, его маленькая Танюшка будет матерью. Удивительно. Он – дед, можно с ума сойти! А Наташка – бабушка. Он представлял себе Наташку, воркующую над детской кроваткой, тихо напевающую что-то, или, совсем неожиданно, вяжущую. Спицы мелькали, поблескивая, а из рук Наташки выползала вязаная… удавка. Господи, он заснул, заснул в своем кабинете.

По дороге заехал в любимую кофейню жены и взял коробку пирожных. О женщине, заснувшей с телефоном в руках в ожидании звонка от него, он и не вспомнил.

Вспомнил о ней на следующее утро — смотрел сообщение от Кольки, самого молодого сотрудника, и наткнулся на «заказ». Женя свободна завтра, значит, опять ложь о командировке, опять уличный душ, а не уютная ванная. Господи, зачем он в это ввязался четыре года назад?  Женька – его первая школьная любовь, его недоступная детская мечта. Когда она приехала в город после неудачного брака – такая несчастная, такая одинокая, он не смог устоять. Встретил случайно в аптеке, Женька, их талантливая, умная Женька, мыла полы. Разговорились, он тогда пригласил ее в кафе, а она прятала натруженные, потрескавшиеся ладони и долго молчала, словно обдумывая каждый ответ. Сломленная, хрупкая, с потухшими глазами его детская мечта. Все, что он мог ей предложить – дешевый съемный домик на окраине, Вика помогла его обставить, приобрести самое необходимое. Женька молча принимала помощь, так и вошла в дом с опущенными плечами и поникшей головой.

Оживала долго, Вика тогда взяла над ней шефство, вытаскивала в магазины, устраивала какие-то посиделки. Он изредка навещал, привозил продукты, сладости. Очень часто заставал там Вику, они устраивали чаепития, вспоминали школьное прошлое. А взрослое, страшное, выходило из нее редко, какими-то толчками – откровениями.  Она уехала учиться, они все тогда разъехались, окунулись с головой в новую жизнь. Вернулись не все, но это никого не удивляло, многие создали семьи, пустили корни далеко от маленького провинциального городка, в котором ни работы, ни зримых перспектив. Женька не вернулась, но это понятно, возвращаться ей было некуда. За годы учебы, не стало мамы. Ее сестра, тетка Жени, вступила в наследство, это был их родительский дом. Девушка осталась без жилья.

— Я сделала главную ошибку, — рассказала Женя в один из вечеров – я позволила превратить себя в рабыню. Я так и не получила диплом, ушла с последнего курса, Роман был против моей учебы, впрочем, как и работы. Жили мы очень бедно, его заработка хватало только на необходимое, и постепенно он стал мелочным, раздражительным. Я не могла купить себе даже сапоги, представляешь, зимой ходила в осенних?

— Прости, а дети? Ты сама не хотела ребенка?

— Нет, нет, он не хотел. А потом и я уже не могла, — и она заплакала, впервые с момента встречи.

В ту ночь он остался у нее.

3

Весь следующий день Женя думала о нем, мучилась от невозможности взять телефон в цех, это было строжайше запрещено. В перерывы, когда конвейер останавливали на пятнадцать минут, она бежала в раздевалку, бросалась к шкафчику и, нажимая на кнопку включения, твердила: «Ну давай же, быстрее». Но экран долго мигал, озарялся голубым светом и загружал данные. На это уходило половина перерыва. Наконец, данные загружались и высвечивались пропущенные звонки от Вики и тетки. Александр молчал.

Вечером опять звонила Вика, уговаривала прийти, Жене пришлось признаться, что следующий день будет выходным.

— Вот и хорошо, приходи часам к трем, походим по магазинам, мне кое-что приобрести к осени надо. Да и тебе не мешает.

— У меня все есть.

— Ну да, все, что надо пенсионерки, чтобы сходить в поликлинику и в аптеку. Мы с тобой молодые женщины, мы не можем забить на внешность.

— Я хотела съездить к тетке.

— К этой мымре, выселившей тебя?

— Что же теперь вспоминать.

— Как что вспоминать, живешь в съемном жилье, экономишь на всем. Да у тебя даже удобства во дворе! Своего ничего нет.

— Вика, зачем ты опять?

— Вот – вот, с тобой говорить бесполезно. Ладно, жду к трем.

Вот так, безапелляционно, сказала как о деле решенном. «А ведь она права, я – существо бесхребетное», — думала Женя, отбивая сообщение Александру. Теперь в номере заказа она забила две даты — два дня выходных. Телефон пискнул.

«Приеду в четверг», — ответил Сашка.

Женя проснулась как обычно, сегодня надо многое успеть. На базар приехала к открытию. Как же она любила это время полусонных продавцов, суетливых грузчиков, развозящих на звенящих тележках сетки овощей, коробки фруктов. Она прогуливалась по рядам, выбирая тугую капусту, ровные шампиньоны, настоящее сливочное масло с капелькой росы. Тетке купила рыбу, фруктов, настоящую домашнюю курицу. С тех пор, как устроилась на птицефабрику, магазинных кур больше не покупала.

С рынка сразу отправилась к тетушке. Та угощала жидким чаем в липких кружках, жаловалась на непутевого сына Мишку. Что пенсии не хватает, Мишка работать не хочет, а хочет жить красиво. Женя слушала молча, выбирая момент, когда можно будет уйти. Спас звонок Вики.

— Да иду я, иду, почему такая спешка? – говорила Женя, спускаясь по скрипучему крыльцу.

Вика выглядела возбужденной.

— Случилось что-то?

— С чего ты взяла, решила провести вечер с пользой.

— Всего лишь начало второго, а мы договаривались на три.

— Просто у меня большие планы. Выпьем? — подруга достала бутылку розового вина.

— Рано еще.

— Для тебя все рано, тихоня наша. А может поздно? Вот скажи, Женька, почему ты не смогла привязать Сашку за четыре года, почему не увела его от Наташки?

— Никого нельзя привязывать.

— Ну да, жди, когда сам созреет. А он не созреет, Женька, никогда не созреет, ему так удобно. Ты с капустой, — махнула Вика на объемную сумку, — и жена с привычками. Ты знала, что он дедом скоро будет?

— Кто? Сашка?

— Так вроде о нем говорим, — хохотнула Вика, вновь разливая вино по фужерам. Женя выпила залпом.

— Откуда знаешь?

— А это важно? Бросить он тебя решил, просто не знает, как сказать, бережет, как умеет…

Евгения долго молчала, а потом процедила:

— Ну что ж, дело его. А тебя-то это почему волнует?

— А ты не догадываешься? Все эти годы не догадывалась? Ты сюда не вернулась, а я все эти годы рядом с ним. Думаешь, кто его спонсировал, когда фирму свою открывал, кто помогал с бухгалтерией, да и вообще? Наташка его? Как бы ни так, Наташка рождена пилой. «Вжих – вжих, почему мало зарабатываешь? Все вокруг чего-то добились, а ты простой рабочий, потолки натягиваешь, людям стыдно в глаза смотреть. Давно пора машину сменить, надо мной девчонки в магазине смеются».

— Ты его любишь? – выдохнула Женька.

— Наконец-то. Знаешь, Женька, это не любовь, это как болезнь, от которой нет лекарства, как дурман, морок.  Я ведь даже замуж сходила, выдержала полтора года, а потом поняла, что брак мешает видеть его. Чтобы войти в дом, я стала Наташкиной подругой, часами выслушивала ее нытье.  Представляешь, она жаловалась, что в постели он плох. Плох он в постели, Женька?

Женька отрицательно мотнула головой, а потом вдруг осеклась, застыла.

— Что мы о нем, как о самце?

— Не нравится, Женечка? Терпи, недолго осталось. Так вот, Наташка мне все в подробностях рассказывала, а я слушала и изображала сочувствие. Как когда-то, в девятом классе. К кому Женька бегала обсуждать свою неразделенную любовь? А ты ничего не замечала, не было тебе дела до нас.

— Но я же не знала…

— Не знала она, ты просто знать не хотела. Люди для тебя прозрачные, Женечка.

— Прости.

— Прости? Прости? – закричала вдруг Вика, вскочив с дивана. – Да я почти завладела им, почти. Но тут явилась ты – несчастная побитая собака, взъерошенный воробей. И началось: «Жене нужно жилье, Жене нужна работа. Думаешь, кто тебя на фабрику устроил?

— Неужели тоже ты? – в голосе Евгении появились твердые нотки. —  Спасибо тебе, подруга. И за работу спасибо, и за Сашку. За все. Думаю, мне пора.

— Иди, иди, жарь свою капусту или что ты там делать собралась? Жди своего Сашку, — кричала Вика двери, за которой скрылась Евгения.

Александр выгрузил из багажника пакеты, открыл спрятанным за забором ключом калитку и ступил на дворовую дорожку. Странное ощущение чего-то необычного охватило его. Он прошел в арку разросшегося винограда, сорвал по дороге кислую ягоду, подошел к входной двери и заглянул в окошко. Шторы были задвинуты.

— Хозяюшка, — постучал, но никто не отзывался.

Он повернул ключ и открыл дверь. В коридоре было душно и пахло чем-то знакомым и неприятным. Он прошел в комнату. Почему так много красного, будто безумный художник решил написать картину алой краской, только вместо холста использовал стены, обивку мебели, пол? Женя лежала у комода. Он закричал.

продолжение